Полемика с Виктором Суворовым.

DEOLНomePage

Мужской клуб
Медицина
Природа и мы
Культура. Искусство
Отдых
Справки
Образование
Погода
Поиск
Прогулки
по Интернет

Здесь могла бы
быть Ваша реклама

Полемика с Виктором Суворовым.

ЧТО ПРОДЕМОНСТРИРОВАЛА МИРУ СОВЕТСКО-ФИНЛЯНДСКАЯ ВОЙНА 1939-1940 гг.

ПРОДОЛЖЕНИЕ 1

   Этой теме Виктор Суворов посвятил целых две главы своей книги “Последняя республика” - главы №№ 11 и 12. Смысл всех аргументов, изложенных в них, сводится к выводу о том, что в условиях начавшейся 2-ой мировой войны Красная Армия была самой боеспособной армией на Земле, абсолютно боеспособной, то есть способной выполнять абсолютно невыполнимые задачи.
   Наиболее подробно излагается им компьютерный аргумент - аж на 13 страницах. Якобы, где-то в конце 80-х годов ему была предоставлена редкая возможность на сверхмощном и секретном компьютере смоделировать любую боевую операцию. Виктор Суворов не упустил сего случая и попытался заложить в электронные мозги основные параметры советско-финляндской войны 1939-1940 годов. Однако компьютер отказался “переваривать” природно-климатические параметры этой войны - машина не поверила, что бывает температура минус 41 и снежный покров толщиной в полтора метра. Поэтому Суворов и помогавшие ему программисты решили просто не учитывать природу: “...пошли на компромисс: температуры вообще никакой не было, снега не было, не было болот и лесов, день никогда не кончался. Решили воевать так, чтобы природа наступать не мешала”. Соотношение сил противников, судя по красочному описанию всего этого эпизода, в компьютер также не вводилось (!?). Были введены лишь характеристики оборонительной линии - “Линии Маннергейма” и больше ничего. Компьютер ответил быстро и решительно: без массированного применения ядерного оружия такую оборону прорвать невозможно, ни у кого не получится! И уже сам Виктор Суворов делает из этого эксперимента и свой вывод: “Красная Армия прорвала “Линию Маннергейма”, то есть совершила невозможное. Четырежды невозможное. Такое было возможно только у нас. И только при товарище Сталине. И только после великого очищения армии: приказ не выполнен - расстрел на месте. Как расстрел командного состава 44-й стрелковой дивизии перед ее строем”.
   Весь этот компьютерный эпизод производит весьма странное впечатление. Во-первых, потому что для доказательства своих утверждений нельзя приводить аргументы, в принципе не поддающиеся проверке оппонентов. У меня, увы, нет возможности обратиться за помощью к тому же компьютеру, с которым работал Суворов, и поэтому я могу или лишь поверить его словам или не поверить им. Но все, что я уже писал об “исследовательском” методе Суворова, не побуждает меня верить ему без возможности проверки его слов. Но даже не это главное. А то, что компьютер может “переварить” только объективные, поддающиеся формализации данные, и не может корректно учесть субъективные факторы. Чтобы справиться с последней задачей, машине нужно уметь не просто великолепно считать, но думать. Думают же компьютеры пока слабо, даже современные, не говоря уже о машинах конца 80-х годов. Суперсовременный компьютер может победить чемпиона мира по шахматам, потому что игра идет по строго определенным правилам, которые никогда не нарушаются игроками и сами шахматные фигуры не обладают собственной волей и пешки идут в наступление, не испытывая страха, а ферзь, если ей ради победы жертвуют, не поднимает мятежа против своего короля.
  Если же моделировать реальные военные действия без возможности учета таких субъективных факторов, как способность высшего военного руководства и нижестоящих командиров управлять своими войсками, уровень боевой подготовки и боевого опыта солдат и офицеров, готовность последних жертвовать своей жизнью ради победы, способность переносить тяготы войны, степень доверия нижестоящих по отношению к вышестоящим, инициативность и т.д., то нужно будет пересмотреть всю военную историю. Действительно, если взять самый свежий пример из истории войн (он у всех еще на памяти) - Чеченский конфликт, и ввести в компьютер, по примеру Суворова, его параметры, то уверен, что компьютер быстро и решительно присудит победу в войне российской армии. Реальный же итог почти двухлетней войны, как мы знаем, оказался иным и оказался он иным как раз по причинам субъективным, а не потому что российская армия уступала чеченцам в численности, или в качестве боевой техники, или потому что природа была исключительно за чеченцев и против русских. Как и в каких цифрах (а компьютер понимает только цифры) можно выразить масштабы политических интриг в Москве, все время сопровождавших эту войну, степень невежества верховного главнокомандующего Б.Н.Ельцина, масштабы полководческой бездарности министра обороны П.С.Грачева, уровень нравственного падения тех генералов и офицеров, которые продавали технику и оружие, списанные как, якобы, потерянные в боях, и т.п.? Я для себя мог бы определить степень невежества верховного главнокомандующего как потрясающую, но для компьютера это будет непонятно. Можно привести и более отдаленный от нашего времени пример - наступление 11-й армии Манштейна против войск Крымского фронта в мае 1942 года. Крымский фронт в составе 47, 51 и 44-й армий с частями усиления занимал весь Керченский полуостров, а линия фронта проходила в самой узкой части полуострова - на так называемых Ак-Монайских позициях. Советские войска Крымского фронта превосходили 11-ю немецкую армию и по численности живой силы и по численности боевой техники многократно (см. мемуары А.М.Василевского, в то время бывшего начальником Оперативного управления Генштаба, а затем ставшего и начальником Генштаба). Если бы Манштейн ввел в суворовский компьютер эти данные, то, я думаю, что машина не посоветовала бы ему наступать против столь превосходящих сил противника. Однако у него не было электронного друга, но были данные разведки о том, как расположены советские войска и кто ими руководит. У него была уверенность, что он сможет тактически переиграть командование Крымского фронта (командующий генерал-лейтенант Д.Т.Козлов, который, кстати, в советско-финляндскую войну командовал стрелковым корпусом) и командование Северо-Кавказского направления (главнокомандующий маршал С.М.Буденный). У него также была уверенность и в боевых качествах своих солдат - и он отдал приказ о наступлении. Оно началось утром 8 мая вдоль побережья Феодосийского залива против войск 44-й армии (в тылу этой армии одновременно был высажен шлюпочный десант). Советская оборона была прорвана в первый же день наступления, а затем немецкая ударная группировка повернула на север, к побережью Азовского моря, и нанесла удар во фланг и тыл 51-й и 47-й армий. Большая часть сил Крымского фронта была окружена и сдалась в плен. Остальные погибли при переправе на подручных средствах через Керченский пролив на Таманский полуостров (спаслись немногие). Примерно 13-15 тысяч красноармейцев укрылись в Аджимушкайских каменоломнях, где были блокированы и погибли. Всего в плен сдались почти 150 тысяч человек (по данным Гальдера - см. “Военный дневник”, М., Воениздат, 1971, т.3, кн.2, стр.250). Это подтверждается и советскими официальными данными - Крымский фронт, образованный в конце января 1942 года, до 19 мая того же года потерял попавшими в плен почти 162 тысячи человек, что составило 58% всех его потерь (см. “Гриф секретности снят”, М., Воениздат, 1993, стр. 256). Было также потеряно 3400 орудий, 350 танков и 400 самолетов (“История второй мировой войны”, М., Воениздат, 1975, стр. 125). При этом большая часть техники досталась немцам неповрежденной и с огромным количеством боеприпасов. Захваченные 152-мм гаубицы-пушки и 203-мм гаубицы Манштейн перебросил под Севастополь и использовал при его штурме в июне 1942 года. Потери немцев, разгромивших Крымский фронт, были ничтожны. 4 июня 1942 года Ставка ВГК издала специальную директиву, в которой были проанализированы причины сокрушительного поражения войск Крымского фронта. В ней, в частности, отмечалось, что основная причина поражения заключается в том, что командование фронта и армий и представитель Ставки Л.З.Мехлис обнаружили “полное непонимание требований современной войны”. “Ставка считает необходимым, чтобы командующие и военные советы всех фронтов и армий извлекли уроки из этих ошибок и недостатков в руководстве командования бавшего Крымского фронта”. Еще более интересным является документ, к великому сожалению, полностью еще нигде не опубликованный, - пространная телеграмма И.В.Сталина руководству Юго-Западного фронта (С.К.Тимошенко, Н.С.Хрущев, И.Х.Баграмян) от 27 мая 1942 года: “Имейте в виду, что у Ставки нет готовых к бою новых дивизий, что эти дивизии сырые, необученные и бросать их на фронт - значит доставлять врагу легкую победу. (...) Не пора ли вам поучиться воевать малой кровью, как это делают немцы? Воевать надо не числом, а умением” (Архив президента Российской Федерации. Фонд 45. Опись 1, 441. Лист 32).
   Словом, пока не создан искусственный интеллект, попытаемся дискутировать и искать истину, не обращая внимания на “мнение” компьютера.
   Итак, вернемся к тексту “финских глав” книги Суворова.
   “Вывод: Красная Армия прорвала “Линию Маннергейма”, т.е. совершила невозможное. Четырежды невозможное. Такое было возможно только у нас. И только при товарище Сталине. И только после великого очищения армии: приказ не выполнен - расстрел на месте. Как расстрел командного состава 44-й стрелковой дивизии перед ее строем”. Совершила ли Красная Армия “четырежды невозможное” или дело обстояло несколько иначе, я об этом скажу позднее - после того как изложу свое видение “Зимней войны” и те факты из ее истории, которые не заинтересовали Суворова. А пока вынужден просто дать свои комментарии, идя по тексту указанных глав. В вышеприведенной цитате есть лишь одно содержательное утверждение и поэтому я могу уже сейчас его прокомментировать - это утверждение о том, что массовые репрессии 1936-1939 годов повысили боеспособность Красной Армии. Мол, именно после них Красная Армия стала способной выполнять любые приказы, в том числе и абсолютно невыполнимые. Здесь, видимо, Суворов имеет в виду то, что страх перед расстрелом за невыполнение приказа, во-первых, укрепил дисциплину в армейских рядах и, во-вторых, как бы уменьшил страх перед гибелью от огня противника (лучше умереть героем в бою, чем принять позорную смерть от своих). Конечно, страх сурового наказания всегда был и остается одним из важнейших способов поддержания управляемости любой армии - можно вспомнить и децимацию в римских легионах и жестокие порядки в монгольских войсках периода великих евразийских походов. Но можно привести еще больше исторических примеров того, что страх - не лучший способ поддержания дисциплины и воодушевления воинов на подвиги. К тому же он оказывает и негативное воздействие на боеспособность солдат и командиров, а именно снижает их практическую инициативность и убивает живую мысль. Это происходит тогда, когда страх лишь из одного из способов управления воинским коллективом становится важнейшим, самодовлеющим методом поддержания порядка. Тогда стремление к победе подменяется стремлением к физическому выживанию. И боеспособность таких армий нельзя назвать высокой. И чтобы далеко не ходить за историческими примерами, вспомню 1941 год. В ходе своего летне-осеннего наступления немцы взяли в плен (по официальным советским данным) 2,1 миллиона советских военнослужащих (сами немцы называют более высокую цифру - до 3 миллионов человек). Разумеется, в любой войне бывали и пленные, и пропавшие без вести. Эти потери - неизбежные спутники вооруженных столкновений. Но здесь важна пропорция сдавшихся в плен к общим потерям и обстоятельства этой сдачи. Наши же общие потери (опять-таки, по официальным данным) составили к 5 декабря 1941 года почти 4 миллиона человек, то есть на сдавшихся в плен приходится 52,5%, что характерно для армий, переживающих морально-политический кризис*. Обстоятельства, заставлявшие солдат и командиров сдаваться в плен были разными. В лучшем случае пленению предшествовали ранение, физическое истощение, отсутствие боеприпасов. Но весьма часто сдавались в плен целыми подразделениями, располагая и техникой, и боеприпасами. Хотя приказ требовал сражаться до конца. Впоследствии, когда уже немцы стали попадать в разного рода “котлы”, они сражались в окружении, как правило, дольше и упорнее, чем красноармейцы образца 1941 года. Иначе говоря, тот страх, в который вогнал Сталин Красную Армию массовыми репрессиями 30-х годов, не заставил ее сражаться отчаянно, до исчерпания последней возможности к сопротивлению. Стойкость в обороне и неистовость в наступлении возрастали не по приказам, а по мере усиления ненависти к врагу, который нес смерть всему, что было дорого нашим отцам и дедам. Далее - Суворов смешивает два несовместимых понятия: суровое наказание за невыполнение приказа и массовые репрессии 30-х годов, которые он называет “очищением”. Первое действительно укрепляет воинскую дисциплину. Но нет ничего более разрушительного для армии (или во всяком случае это одно из самых губительных для нее обстоятельств), чем необъяснимые репрессии, репрессии по неочевидным причинам. Ты знаешь, что пунктуально выполняешь приказы вышестоящих командиров, что они в свою очередь также вполне законопослушны. Но это не гарантирует твоей и их безопасности. Вокруг тебя гибнут твои друзья, выше тебя гибнут твои начальники, которым ты доверял. Ты видишь, что по служебной лестнице быстро продвигаются разнообразные негодяи и демагоги, устраняя своих конкурентов при помощи доносов. И это продолжается год за годом. О том, какая атмосфера в результате сего воцарилась в Красной Армии к концу 30-х годов можно написать целую книгу. Я вынужден ограничиться только утверждением - в Красной Армии воцарился ужас, который породил всеобщее недоверие (кстати сила Вермахта была и в том, что солдаты верили своим командирам почти до самого конца войны) и заставил наших военачальников при принятии любых решений думать прежде всего о своем физическом выживании, а потом уже об интересах дела (разумеется, как правило, были и исключения и часто печальные). В одном из материалов я уже писал о том, что одной из причин крайне низкой интенсивности боевой подготовки наших летчиков накануне войны был страх. Наши авиационные начальники часто гнали “липу” на верх, завышая средний налет на каждого летчика. Начальники боялись посылать в учебный полет молодых летчиков на новых самолетах, так как это привело бы к росту аварийности и, соответственно, привело бы к разоблачению бдительными “органами” очередного “заговора” в той или иной части, в том или ином военном округе. И этот страх был настолько силен, что не был изжит (хотя, безусловно, изживался) в Красной Армии до конца войны. Однажды, уже в разгар войны, один генерал спросил будущего Маршала Советского Союза Мерецкова: “Товарищ командующий! Что вы перед особистом вскакиваете?” На что Кирилл Афанасьевич ответил: “А тебе в лицо ссали? Нет? А мне в подвалах Лубянки молодые ребята, следователи, ссали!” А Мерецков в это время был уже генерал армии и Герой Советского Союза. Не менее тяжким было воздействие массовых репрессий на интеллектуальный уровень Красной Армии. К 1 января 1941 года 12,4% офицеров РККА не имели никакого военного образования; 24,6% прошли ускоренные курсы (это было одним из положительных последствий “Зимней войны”, попыткой хоть как-то исправить поистине катастрофическое положение с уровнем подготовки командных кадров); 55,9% окончили средние училища; 7,1% имели высшее военное образование(Комал Ф.Б. “Военные кадры накануне войны”, - “Военно-исторический журнал”, 1990, №2, стр.28). Осенняя проверка 1940 года, проведенная генерал-инспектором пехоты РККА А.К.Смирновым, показала, что из 225 командиров полков, привлеченных на сбор при Академии имени М.В.Фрунзе, ни один не имел академического образования, 25 - окончили военные училища, 200 - лишь ускоренные курсы младших лейтенантов. В то же время в Вермахте уже к 1939 году все офицеры категории “командир батальона” имели образование, соответствующее нашему академическому, а командиры полков - уровню нашей Академии Генерального штаба. Товарищ Сталин очень любил летчиков и лично ими занимался. В итоге таких “забот” - из 16 командующих ВВС военных округов страны только двое были с высшим, 11 - со средним, а 3 - с начальным (!!!) общим образованием. К началу же войны были последовательно репрессированы четыре руководителя советских ВВС: Я.И.Алкснис (арестован в 1937 году, расстрелян в 1938 году), А.Д.Локтионов (арестован на посту командующего войсками Прибалтийского Особого военного округа в январе 1941 года), Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Смушкевич Я.В. (арестован на посту помощника начальника Генштаба по авиации в январе 1941 года), Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Рычагов П.В. (арестован в апреле 1941 года). Трое последних были без суда расстреляны в октябре 1941 года. Но самому потрясающему разгрому были подвергнуты военная наука и вся система высшего военного образования: были уничтожены все (!!!) начальники военных академий страны (в ряде академий неоднократно), большинство профессоров, на три года (до 1940) прекратились свободное обсуждение и, соответственно, разработка важнейших военно-стратегических проблем. Уровень занятий по тактике отныне был ниже всякой критики. Изучение же марксизма-ленинизма, прежде всего работ самого товарища Сталина, стало абсолютно преобладающим по времени в учебных программах военных академий. Конечно, если верить Суворову, то последнее даже полезно для будущих полководцев - ведь Сталин - гений всех времен и всех народов (см. “Последняя республика”, М., 1995, стр. 197).
*Еще одно небольшое статистическое дополнение:
   “С начала войны по 10 октября с.г. Особыми отделами НКВД и заградотрядами войск НКВД по охране тыла задержано 657.364 военнослужащих, бежавших с фронта... По постановлениям Особых отделов и по приговорам военных трибуналов расстрелян 10.201 человек, из них перед строем - 3.321”. - Зам.нач. Особого отдела НКВД СССР комиссар Госбезопасности 3-го ранга Мильштейн.
Продолжение следует.

С вопросами и предложениями по работе этого сервера обращайтесь по адресу webmaster@deol.ru

DEOLНomePage