Полемика с Виктором Суворовым.

DEOLНomePage

Мужской клуб
Медицина
Природа и мы
Культура. Искусство
Отдых
Справки
Образование
Погода
Поиск
Прогулки
по Интернет

Здесь могла бы
быть Ваша реклама

Полемика с Виктором Суворовым.

ЧТО ПРОДЕМОНСТРИРОВАЛА МИРУ СОВЕТСКО-ФИНЛЯНДСКАЯ ВОЙНА 1939-1940 гг.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ 1)
ПРОДОЛЖЕНИЕ 2

НАЧАЛО

   “Вообще в двадцатом веке, если одна армия встала в глухую оборону, то прорвать ее фронт вовсе не просто”.

   С.Х. Это верно с одной существенной поправкой - с развитием авиации, бронетанковой и специальной техники наступление стало явно преобладать над обороной. Позиционный тупик, порожденный Первой мировой войной, стал достоянием истории. Начиная со Второй мировой войны стало неразумным рассчитывать на позиционную оборону, какой бы глухой она ни была. С тех пор лучшей обороной стали маневр и огневая мощь, а отнюдь не броневые колпаки.

   “За всю Первую мировую войну ни немцам, ни британцам, ни американцам, ни французам прорвать фронт обороны противника не удалось ни разу. Исключением была только Русская армия”.

   С.Х. А вот это преувеличение. Вне всякого сомнения, наступление Юго-Западного фронта (4 июня - 13 августа 1916 года) было выдающейся операцией Первой мировой войны, внесшей много нового в военное искусство. Генералом от кавалерии Алексеем Алексеевичем Брусиловым была проведена первая успешная фронтовая наступательная операция в условиях позиционной войны. Однако наступление войск Юго-Западного фронта, несмотря на его первоначальный успех, еще не знаменовало собой выхода из так называемого “позиционного тупика”. Развитие успеха требовало введения в прорыв достаточных мобильных резервов и их отсутствие привело к остановкам, к частым перегруппировкам, к подравниванию наступавших войск. Темп наступления быстро падал: максимальным он был в 8-й армии в первые 11 дней боев - 6 км в сутки. В результате, хотя на направлении главных ударов тактическая оборона австро-венгерских войск и была прорвана, однако противник не был разгромлен и после более чем двухмесячных ожесточенных боев был отброшен всего лишь на несколько десятков километров. Максимального продвижения на Запад добилась 9-я армия - 120 километров. После переброски германских дивизий из Франции фронт вновь стабилизировался. Вообще проблема прорыва тактической обороны противника в годы Первой мировой войны была решена. Могу привести несколько лишь наиболее известных примеров этого. 2 мая 1915 года 11-я германская армия генерала Августа Макензена прорвала русский Юго-Западный фронт на участке Горлице - Громник и к 8 мая продвинулась на 40 километров. И в последующем германскую армию остановить не удалось. 3 июня пал Перемышль, 22 июня - Львов. За два месяца кровопролитных боев русские войска оставили Галицию и отступили к своей границе. Максимальное продвижение на Восток армии Макензена достигло 300 километров. 21 марта 1918 года германские войска начали крупную наступательную операцию на Западном фронте (так называемое Мартовское наступление в Пикардии). Немцы прорвали оборону союзников на глубину 60 километров. 27 мая 1918 года германские армии нанесли удар севернее Реймса. Им удалось форсировать р. Эна, прорвать оборону союзных войск на глубину 60 километров и к 30 мая выйти на р. Марна. Англо-французскими же войсками тактический прорыв после установления сплошного фронта был впервые достигнут лишь в 1917 году - в сражении при Камбрэ. Но такой прорыв укрепленной полосы - это только первый этап наступательной операции. Тактический прорыв фронта развить до выхода в “открытое поле” ни на Западе, ни на Востоке не удалось. Развить прорыв тактической обороны противника с целью сокрушения всего его фронта, пожалуй, удалось только один раз (если не считать разгром Сербии в октябре-ноябре 1915 года войсками уже упоминавшегося и к тому времени ставшего генерал-фельдмаршалом Макензена) - в ходе общего наступления союзных войск 26 сентября - 11 ноября 1918 года, когда по германским войскам (на всем 420-км фронте от Вердена до морского побережья) были нанесены одновременные удары по трем сходящимся направлениям. Немецкая оборона рухнула, сопротивление стало безнадежным и германское правительство обратилось с просьбой о немедленном заключении перемирия. Кстати, в ходе этого последнего наступления англо-французские войска смогли прорвать укрепленную линию Зигфрида. Патриотизм Суворова, утверждающего, что только русская армия была способна прорывать вражескую оборону в условиях позиционной войны, конечно же, похвален, но все-таки хотелось бы, чтобы его патриотизм не вступал в противоречие с историческими фактами.

   “Германская армия никогда подобных укреплений (имеется в виду линия Маннергейма) не прорывала. “Линию Мажино” можно было обойти стороной и германская армия ее обошла”.

   С.Х. И, вновь, это, мягко говоря, не совсем так. Да, действительно, основные силы немцев обошли линию Мажино. Но не стоит забывать того, что 14 июня 1940 года 1-я и 7-я пехотные армии группы армий “Ц” генерал-полковника Вильгельма фон Лееба атаковали линию Мажино и прорвали ее. Буквально, несколько слов о том, что она собой представляла. Это была система мощных укреплений на французско-германской границе от Бельфора до Лонгюйона протяженностью 380 км. Была построена по предложению военного министра Андрэ Мажино в 1929-1934 годах и постоянно совершенствовалась до мая 1940 года. Включала 3 укрепленных района (Мецкий, Лаутерский, Бельфорский), Рейнский укрепленный фронт, Саарский участок заграждений и состояла из полосы обеспечения (глубиной 4-14 км) и главной полосы (глубиной 6-8 км). На линии Мажино было построено 5600 долговременных огневых сооружений (ДОС), в том числе артиллерийских 520, пулеметных 3200 и иных 1880. ДОС объединялись в опорные пункты, а последние - в узлы сопротивления и ансамбли. В ансамбле на поверхности земли располагались: бронированные артиллерийские и пулеметные башни, орудийные и пулеметные капониры и полукапиры, противотанковые рвы и эскарпы, проволочные противопехотные заграждения и минные поля; под землей на глубине до 33 метров (это высота десятиэтажного дома) были построены пункты управления, электростанции, склады, жилые помещения для гарнизона. Все сооружения соединялись сетью подземных галерей, включая подземную узкоколейную железную дорогу, и сетью вертикальных шахт с системой лифтов. А за главной полосой обороны располагались модернизированные крепости - Бельфор, Эпиналь, Туль, Верден. Гарнизон линии Мажино (крепостные войска) к началу войны в сентябре 1939 года составлял 200 тысяч солдат и офицеров. Затем он был значительно усилен и преобразован в группу армий (подробнее о линии Мажино см.: “Яковлев В.В. “Современная военно-инженерная подготовка восточной границы Франции. Линия Мажино”. М., 1938; Карбышев Д.М. “Мажино и позиция Зигфрида”, в его кн.: “Избранные научные труды”. М., 1962). Линия Мажино была самым грандиозным оборонительным сооружением в человеческой истории, не считая, конечно, Великой китайской стены. Она пропагандировалась как абсолютно неприступная, способная годами сдерживать атакующего противника. Но вот как описывает штурм линии Мажино Фридрих фон Меллентин в книге “Танковые войска Германии во Второй мировой войне”: “Как я уже указывал, мое личное участие во Французской кампании ограничивалось боями в Лотарингии, где я служил начальником штаба 197-й пехотной дивизии. Она входила в состав 1-й немецкой армии, войска которой 14 июня атаковали знаменитую линию Мажино у Пютланжа южнее Саарбрюккена. Мне представилась хорошая возможность непосредственно наблюдать эти бои, хотя из нашей дивизии в самом прорыве участвовали только артиллерия и саперный батальон. Убеждение в неприступности линии Мажино получило широкое распространение, и, насколько мне известно, до сих пор еще есть люди, считающие, что ее укрепления могли бы выдержать любую атаку. Небезынтересно отметить, что оборонительные сооружения линии Мажино были прорваны за несколько часов в результате обычного наступления пехоты без какой бы то ни было танковой поддержки. Немецкая пехота наступала под мощным прикрытием авиации и артиллерии, которая широко применяла дымовые снаряды. Вскоре обнаружилось, что многие из французских дотов не выдерживают прямых попаданий снарядов и бомб; кроме того, большое количество сооружений не было приспособлено для круговой обороны, и их легко можно было атаковать с тыла и фланга с помощью гранат и огнеметов”. Справедливости ради, следует отметить, что к моменту штурма линии Мажино боевой дух ее защитников был поколеблен тяжелыми поражениями главных сил французской армии и наступали немцы, атакуя наиболее слабые звенья оборонительной цепи. Но один из элементов военного искусства как раз и состоит в том, что при возможности следует наносить наиболее мощный удар по наиболее уязвимому месту обороны противника. Иногда же обстоятельства складываются таким образом, что приходится прорываться наоборот через наиболее защищенный участок обороны. Именно так обстояло дело 10 мая 1940 года в полосе наступления 6-й немецкой армии (генерал-полковник Вальтер фон Рейхенау), входившей в группу армий “Б” (генерал-полковник Федор фон Бок). 6-я армия получила задачу форсировать реку Маас, преодолеть бельгийские оборонительные линии в направлении Тирлемонт и изолировать укрепленный район вокруг города Льеж. Для быстрого выполнения поставленной задачи следовало захватить один из ключевых форпостов бельгийской обороны - крепость (форт) Эбен Эмаэль на канале Альберт и мосты через этот канал. Форт был построен в 1932 году и должен был служить основным опорным пунктом на бельгийско-голландской границе в случае германского нападения через территорию Нидерландов. Эбен Эмаэль был расположен на склоне огромного холма в излучине канала Альберт невдалеке от его слияния с Маасом, в нескольких километрах к югу от голландского города Маастрихт. Форт имел треугольную форму с боковыми сторонами длиной 900 метров и несколько выгнутой 700-метровой железобетонной стеной в основании, которая, будучи обращенной на восток, выходила на канал Альберт, а крутые склоны холма затрудняли подступы к форту с других сторон. Сам холм был пронизан многочисленными туннелями с казематами, шахтами воздуховодов и лифтовыми шахтами. При сооружении форта были учтены все возможные варианты действий противника, для борьбы с которым имелись 120-мм и 75-мм орудия, установленные во вращающихся броневых башнях, 60-мм противотанковые пушки и тяжелые пулеметы. Крепостной гарнизон, насчитывавший 1200 человек, мог перемещаться из одного участка форта в другой по подземным туннелям. Однако противовоздушная оборона Эбен Эмаэля была недостаточной - ее обеспечивали всего лишь 8 зенитных пулеметов. Видимо, именно это и навело немецкое командование на мысль о захвате форта с воздуха (мысль для того времени революционная, ибо примеров подобного захвата в истории еще не было). Кроме того, удар было решено нанести не парашютным десантом, а впервые с использованием штурмовых планеров новейшего типа DFS230, которые должны были совершить посадку прямо на объект захвата. Из предназначенного для действий в Бельгии штурмового подразделения под командой гауптмана В. Коха, включавшего 11 офицеров и 427 рядовых из роты егерей-парашютистов I/FJRI и роты саперов-парашютистов II/FJRI, для атаки Эбен Эмаэля было отобрано 85 человек. Эта штурмовая группа - группа “Гранит” под командой обер-лейтенанта Витцига - была переброшена в Судетскую область и в течение нескольких месяцев тренировалась в одной из крепостей. Приказ о секретности был столь строг, что в период подготовки личный состав группы “Гранит” (как, впрочем, и личный состав всего штурмового подразделения Коха) не имел права разглашать даже своих собственных имен. Группа была почти целиком отрезана от внешнего мира, не разрешались отпуска, телефонные разговоры, почта подвергалась суровой цензуре, а два десантника были приговорены к смерти за недостаточное соблюдение тайны. Боевая подготовка занимала все время. Каждый десантник должен был уметь выполнить не только свою строго определенную задачу, но и задачу каждого члена команды. Для всесторонней отработки действий были построены полномасштабные (!!!) макеты оборонительной системы Эбен Эмаэля.
   В 4.30 10 мая 1940 года трехмоторные транспортные Ju52 с планерами штурмовой группы “Гранит” взяли курс на Эбен-Эмаэль. В 20 км от форта буксирные тросы были отцеплены, и в 5.20, за полчаса до восхода солнца, планеры вышли на цель. Бельгийский гарнизон был ошеломлен неожиданным появлением противника, и первые выстрелы раздались, когда планеры были уже на земле и на четырехметровой толщины железобетонной крыше форта. Эбен-Эмаэля не достигло два планера из 11 - это было хорошим результатом. Однако в одном из планеров, не сумевших стартовать из-за обрыва буксирного троса, был командир группы Витциг. Его немедленно заменил обер-фельдфебель Венцель, и атака была проведена без заминки. Под прикрытием огня турельных пулеметов с крыш планеров подрывники и огнеметчики ринулись к бронеколпакам, амбразурам и выходным шахтам вентиляционных каналов. В первые же минуты боя семь казематов и 14 крепостных орудий были выведены из строя. Взрывы специально спроектированных 44-килограммовых полых зарядов пробивали 200-мм сталь бронеколпаков. Перископы наружного наблюдения закрывали брезентом. Венцель передал радиограмму своему командиру В.Коху: “Достиг объекта. Все идет по плану”. Затем к десантникам начало поступать подкрепление. В 8.30 приземлился и планер самого Витцига, который тут же принял командование над своими людьми. Несмотря на то, что парашютисты захватили входы в форт и верхние галереи, большая часть Эбен-Эмаэля оставалась в руках бельгийцев. Конечно, форт уже потерял свое военное значение, но в многочисленных внутренних помещениях гарнизон еще мог сопротивляться. Спустя сутки упорство сопротивлявшихся ослабло. А в 12 часов дня 11 мая гарнизон капитулировал. Вышедшие из форта с изумлением увидели на крыше форта горстку парашютистов - несколько десятков человек. Из 85 атаковавших Эбен-Эмаэль шестеро егерей погибли и 20 были ранены. В это время другие штурмовые группы десантников В.Коха - “Сплав”, “Железо” и “Сталь” - захватили переправы через канал Альберт северо-западнее Льежа. Путь танковым клиньям Вермахта был открыт. Я специально подробнее описал этот эпизод из истории германских ВДВ, так как он весьма показателен. Представим себе, что немцы не нашли столь неожиданного и столь неординарного решения проблемы прорыва бельгийской обороны, а атаковали бы Эбен Эмаэль традиционно, в лоб, бросив на форт пехоту и саперов после авиационной бомбардировки и артиллерийского обстрела. Рано или поздно они бы взяли форт (а, может быть, и не взяли). При этом положили бы энное число солдат, скорее всего, большое, но главное - потеряли бы массу времени с непредсказуемыми последствиями для исхода всей операции 6-й армии. В этом случае будущие историки вряд ли бы смогли в чем-либо упрекнуть немецкое командование - им бы оставалось лишь описывать этот лобовой штурм и, если и сетовать по поводу чего-либо, то лишь по поводу того насколько успешно или нет он происходил. Если бы нашелся какой-нибудь военный историк, заявивший, что не следовало бы атаковать форт в лоб, а высадить парашютистов, да еще не на парашютах, а на планерах. Такой историк выглядел бы сумасшедшим в глазах специалистов, которые бы доказали, что он предлагает абсолютно невозможный вариант действий. И были бы правы. Потому что невозможное становится возможным лишь тогда, когда дело сделано. А пока оно не сделано, аргументов, доказывающих его невозможность более чем достаточно. И в нашем конкретном случае с Эбен Эмаэлем их тоже слишком много, но они уже ничего не значат, потому что форт действительно был захвачен с воздуха. К тому же такой историк подвергнется еще и осуждению за неуважительное отношение к тем, кто погиб в ходе этого лобового штурма. Ведь если можно было взять форт, потеряв несколько человек, значит потеря сотен при атаке с фронта - это потери, ставшие следствие косности командования, то есть в значительной мере напрасные. А напрасная, бессмысленная гибель оскорбляет память о героях. Вот Суворов как раз и играет постоянно понятиями “возможное” - “невозможное”. Он пишет, что ни одна армия мира не смогла бы прорвать линию Маннергейма не только за три месяца, но и за 5, но и за 8 лет; что альтернативы огромным потерям людей при штурме линии не было. И возражать ему - значит уподобляться тому сумасшедшему историку, о котором я писал выше. Ведь нельзя же, спустя шесть десятилетий и сидя в теплом кабинете за компьютером, прорвать линию Маннергейма иначе, чем это сделала Красная армия. Это будет выглядеть фантазией зарвавшегося наглеца и оскорблением павших. И нельзя проверить утверждение Суворова, поставив не перед Красной армией, а перед Вермахтом задачу прорыва финской обороны. Поэтому на тему, что было возможно и что абсолютно невозможно, я в духе Суворова рассуждать не буду. Я не буду предлагать никаких революционных решений, которыми должна была бы руководствоваться Красная армия, ведя наступление зимой 39-40 годов, а просто приведу факты, свидетельствующие или нет о том, показала или не показала “Зимняя война” готовность Красной армии к современной наступательной войне. И, разумеется, и дальше буду комментировать содержательные утверждения Суворова, а не такого типа, которые были приведены выше.

ПРОДОЛЖЕНИЕ 2

С вопросами и предложениями по работе этого сервера обращайтесь по адресу webmaster@deol.ru

DEOLНomePage